Книга:

СМОЛЕНСКОЕ КНЯЖЕСТВО

Это было время, когда во всех выкристаллизовывав­шихся княжествах учреждались самостоятельные епар­хии и оформлялись имущественные права епископов. Происходило это по инициативе князей, закрепившихся в определенных землях и хотевших усилить свои пози­ции поддержкой церкви.

Феодальное обрастание церкви в 1130-е годы вызва­ло вскоре критику. Климент Смолятич, известный писа­тель середины XII в., ставший по воле киевского князя митрополитом, писал, что он, Климент, не относится к тем, «иже прилагают дом к дому и села к селам, изгои же и сябры и борти и пожни, ляда же и старины». Воз­можно, что Климент, отвечая смоленскому священнику,

имел в виду прежде всего смоленского епископа, своего политического врага, Мануила. Самому Клименту было предъявлено любопытное обвинение в том, что он, хри­стианин, слишком увлекается такими языческими «фи­лософами», как Гомер, Аристотель и Платон.

В княжение Давыда Ростиславича (1180 — 1197 гг.), уже известного нам по своим бесславным делам на юге, происходили конфликты между князем и горожанами Смоленска. У князя Давыда еще в молодости было много неприятностей с новгородцами, которые ему не один раз «показывали путь». В 1186 г., вскоре после возвраще­ния из-под Триполья, «в стань бысть Смоленске промежи князем Давыдом и Смолняны. И много голов паде луць-ших муж». В чем состояли противоречия между князем и боярством летопись не сообщает. Спустя десять лет эта неприязнь обнаружилась еще раз: Ольговичи в сою­зе с полоцкими князьями напали на Смоленское княже­ство; старый князь Давыд остался в городе, а смолен­ский полк во время сражения неожиданно повернул и вышел из боя. Пленные смоляне жаловались на своего князя: «И сказывают ми смолняне изыимани, ажь братья их недобре (живет) с Давыдом»,—писал один из побе­дителей.

Смоленское княжество не было исключением — борь­ба боярства с князьями в очень резкой форме шла и в других землях.

К началу XIII в. относится интереснейшее событие в Смоленске, приоткрывающее частично завесу над вну­тренней социально-идеологической жизнью русских средневековых городов: игумены и попы устроили все­народный суд над некиим попом Авраамием. Одни хо­тели его заточить, другие — «к стене ту пригвоздить и за-жещи», а третьи — утопить. Игумены и попы, «яко волы рыкающие», хотели, «аще бо мощно — жива его по-жрети».

        В сходных условиях на Руси возникли сход­ные идеи. Открытая проповедь таких опасных для церк­ви идей, проповедь, обращенная к рабам и рукодельным, вызвала ненависть духовенства. Князь спас Авраамия от казни, но еретику-проповеднику церковь придавала та­кое значение, что по всем дорогам, ведущим в Смоленск, были поставлены мечники (очевидно, владычные, епи­скопские), преграждавшие путь сторонникам Авраамия; они действовали так решительно, что некоторые лица, шедшие к Авраамию, «разграблени быша».

Смоленское княжество, укрытое внутри русских зе­мель от всех внешних врагов, долго, до начала XV в., сохраняло свою самостоятельность. Батый во время своего похода в 1237—1238 гг. направился было к Смо­ленску, но затем обошел его стороной. Очевидно, боль­шой город, обнесенный крепкими стенами, представлял непреодолимую преграду для войска, измотанного со­противлением других русских городов.