Книга:

ВОССТАНИЕ В КИЕВЕ 1068 г

         Однажды, во время голода в Ярославле, объявились два кудесника, которые заявили,   что   могут   назвать тех, по чьей вине произошел голод, и в шаманском эк­стазе указывали на богатых крестьянок: «Эта препят­ствует рождению жита,   эта — меда,   рыбы   или  пуш­ных зверей». При этом кудесники будто бы доставали из-за спины образцы указываемых продуктов — то жи­то, то рыбу или белку. Предполагаемых виновниц уби­ли, а их имущество волхвы   (к которым уже присоеди­нилось около 300 человек) забрали себе. Когда все они дошли до Белоозера, то вступили в бой с Яном Вышати-чем, но были разбиты им. Волхвы были выданы Яну, но потребовали, чтобы их судил сам князь Святослав Ярославич.  Ян после  споров  с волхвами  о  сущности языческой религии передал их родственникам убитых, и те отомстили кудесникам, отдав их на съедение мед­ведю.

В этом рассказе сквозь мрачную романтику колдов­ского ритуала проглядывает социальная сущность со­бытий: во время голода бедные смерды, возглавляемые волхвами, обвиняли в колдовстве богатую часть населе­ния погостов, чтобы затем конфисковать их имущество. Это не было движением против  феодальных порядков

Золотые ворота Киева. Реконструкция

вообще, а лишь борьба за перераспределение жизнен­ных запасов. Княжеский посланец встал, естественно, на сторону «лучших людей». Попытка восставших за­рубить Яна топором могла бы подвести всю Белозер­скую округу под тяжелую 80-гривенную виру, полагав­шуюся по «Русской Правде» за убийство огнищанина «в разбое».

В 1060-е годы летописец усиленно обращает внима­ние на разнообразные «знамения», все время повторяя, что они предвещают недоброе. В разных местах, то на Белоозере, то в Новгороде, то в самом Киеве, появля­ются язычники-волхвы, предрекающие несчастья. Оче­видно, сильные неурожаи были не только в Поволжье, так как киевский летописец написал целое сочинение о том, как важно для установления хорошей погоды молиться христианскому богу, а не языческому.

        Только за год до нашествия Шарукана Изяслав вме­сте с братьями жестоко расправился с полоцким князем Всеславом. Эти братья, пишет летописец, взяли Минск и изрубили всех мужчин, а женщин   и   детей   увели д рабство   («взяша на щит»). Князя Всеслава разбили в сражении, но потом Ярославичи решили с ним прими­риться, поклялись на кресте, что не сделают ему ника­кого зла. Когда же Всеслав Полоцкий, надеясь на тор­жественную клятву родичей, приехал к' Изяславу в его лагерь под Оршей, то был тут же в присутствии вели­кого князя вероломно схвачен и вместе с двумя сыновья­ми перевезен в Киев. В Киеве Всеслав Брячиславич со­держался в «порубе», особо строгой тюрьме без дверей, лишь  с маленьким оконцем  для передачи пищи; по­строен был поруб где-то поблизости от княжьего дво­ра; это сооружение целый год могло напоминать киев­лянам о лукавстве их князя Изяслава.

        Заключенный князь Всеслав пользовался народными симпатиями; за ним закрепилась слава стремительного и удачливого полководца, как бы по колдовству перено­сившегося с места на место и бравшего смелостью и проницательным умом то Новгород на севере, то Тму­таракань на юге. О Всеславе — «Волхве Всеславьиче» — были сложены народные былины, о нем с большим со­чувствием говорит  автор  «Слова о  полку  Игореве», восхищаясь его смелой душой и сожалея о тех бедах, которые выпали на его долю. Всеслав изображается то серым волком, который за одну ночь пробегает рассто­яние от Киева до Черного моря, то волшебником, кото­рый слышит в Киеве звон полоцких колоколов, то ры­сью,  исчезающей из осажденной крепости в синей по­луночной мгле. Князь-волхв, князь-оборотень, каким он рисуется в летописях и песнях, владел умами людей XI