Книга:

ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКОЕ КНЯЖЕСТВО

получивший известие о том, что князь задумал казнить его брата, выступил с речью: «День — того казнил, а нас — завтра; а промыслимы о князе сем!» Ночью вооруженные заговорщики, напившись в медуше вина, поднялись в княжескую спальню и выломали двери. Андрей хотел взять меч, висевший в спальне, но оказа­лось, что заговорщики предусмотрительно убрали его; князь, физически очень сильный, долго в темноте бо­ролся с толпой пьяных бояр, вооруженных мечами и копьями. Наконец, убийцы ушли, а князь, которого считали мертвым, спустился вниз. Услыхав его стоны, бояре зажгли свечи, нашли Андрея и прикончили его. Та часть дворца, где разыгралась эта кровавая трагедия, сохранилась до сих пор в Боголюбове.

Антропологическое исследование скелета Андрея Боголюбского подтвердило слова летописи о физиче­ской силе князя и ранах, нанесенных ему. По черепу из гробницы Андрея антрополог М. М. Герасимов вос­становил внешний облик этого незаурядного правите­ля, бывшего и полководцем, и писателем, и заказчиком превосходных архитектурных сооружений. Сведения Та­тищева так обрисовывают Андрея Боголюбского: во-пер­вых, он, подобно Соломону, создал великолепный храм (Успенский собор во Владимире); во-вторых, «град же Владимир разшири и умножи всяких в нем жителей яко купцов, хитрых рукодельников и ремесленников разных населил. В воинстве был храбр и мало кто из князей по­добен ему находился, но мир, паче нежели войну, и прав­ду паче великого приобретения любил.

Ростом был невелик, но широк и силен вельми. Власы черные, кудрявы; лоб высокий, очи великие и светлые. Жил 63 года».

На следующий день после убийства князя горожане Боголюбова, мастера дворцовых мастерских и даже крестьяне окрестных сел подняли восстание против кня­жеской администрации: дома посадников и тиунов были разграблены, а сами княжеские управители, вклю­чая «детских» и мечников, были убиты. Восстание охватило и Владимир.

Минусами «самовластия» в рамках княжества-коро­левства были, во-первых, конфликты, рождавшиеся из роста княжеского домена за счет боярских вотчин, и, во-вторых, дробление княжества на уделы, выделяемые сыновьям князя. Раздробление между наследниками приводило к расчленению такого веками сложившегося организма, как «земля» или «княжение» XII в., восхо­дящего к древним племенным союзам VI—VIII вв. Раз­рушать то, чего смогло достигнуть еще родоплеменное общество, было крайне нерационально. Впрочем, к Андрею этот упрек неприменим — он не делил своего княжества между детьми; двое его сыновей умерли еще при нем, а единственный сын, переживший отца,— Георгий Андреевич, ставший впоследствии царем Гру­зии, не принимался в расчет при династических переде­лах Владимирского (по старой боярской терминологии Ростово-Суздальского) княжества. Опасность такого дробления сказалась позднее, когда «Большое Гнездо» князя Всеволода захотело распространиться по всем городам Северо-Восточной Руси.

Отрицательной стороной деятельности Андрея Бо-голюбского были, конечно, его устремления к Киеву, к «Русской земле», т. е. к лесостепной части Придне­провья. Эти устремления никак не были связаны с повсе­дневными интересами суздальского боярства; это были личные честолюбивые замыслы Андрея, внука Моно­махов а.

Экономика южнорусского боярства и князей за 200 лет борьбы с печенегами и половцами приспособи­лась к нуждам постоянной обороны, постоянной готов­ности к сидению в осаде и походам. С этим, возможно, было связано широкое развитие закупничества (при со­держании закупов внутри укрепленных боярских дво­ров) и возрастание холопского труда к XII в., позволяв­шего быстро создавать необходимые в таких условиях запасы продовольствия и организовывать своеобразные «крестьянские города» — прообраз военных поселений вроде пограничного Изяслава на Горыни. Главная тя­жесть постоянной военной службы на юге была к это­му времени переложена на многотысячный заслон бе-рендейской конницы в Поросье.