Книга:

ПЕРВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА О ГОСУДАРСТВЕ РУСИ

Переход от родовых усыпальниц к курганам, насы­панным над одним или двумя умершими (мужем и же­ной), был отражением такого крупного исторического явления, как переход от родового коллектива, имевшего общее подсечное хозяйство, к «дыму», ведшему теперь свое парцеллярное хозяйство на старопахотных землях, возделанных трудами предков — «дедов», вынужденных сообща корчевать пни и расчищать лядины.

Распад родовых общин приводил к группировке хо­зяйственно самостоятельных семей на основе принципа соседства. Рождалась соседская община, способная вы­держать тяжесть классовой организации общества.

Уничтожение принудительного родового равенства и замена родовой собственности семейной и личной вели к неравномерному накоплению прибавочного продукта в разных семьях, к росту имущественного неравенства. Ослабление родовых связей и превращение единого трудового коллектива в сумму самостоятельных семей сделали каждый «дым» более беззащитным, более до­ступным для экономического или внеэкономического принуждения. Хозяйственная устойчивость каждого от­дельного крестьянского двора в условиях тогдашнего негарантированного урожая была очень невелика, каж­дое стихийное бедствие, каждый недород разоряли ты­сячи семей, обрекая их на голодную смерть или на возврат к забытому охотничьему быту. На место ста­рой общественной ячейки — рода — должна была встать какая-то новая структурная форма, придававшая неко­торую устойчивость обществу в целом. Этой формой явился феодальный двор с его стадами скота, закро­мами зерна как для прокорма, так и на семена, с его запасами «тяжкого товара» — продукции усадебных кузнецов, ковавших не только оружие, но и плужные лемехи, чересла, топоры, удила. Феодалы-бояре не бы­ли благотворителями разорившегося крестьянства; войной и голодом, применяя все виды насилия, выбирая наиболее слабые участки внутри сельских «миров», они постепенно утверждали свое господство, порабощая слабейшую часть общин, превращая общинников в хо­лопов или закупов.

При всей неприглядности этой картины надо учесть, что превращение свободного крестьянина в условиях неурожая, падежа скота, пожара и грозящей поэтому смерти в закупа, во временнозависимого, было в какой то мере актом добровольного выбора: крестьянин мог бросить свой «дым» и уйти «полевать» — охотиться в лесу, но тогда он отрезал себе путь к возвращению к прежней жизни земледельца, его судьба становилась судьбой изгоя, насильственно выбитого из привычной, проложенной отцами и дедами колеи. Наличие рядом с крестьянскими общинами прочно стоящего феодального двора давало возможность выбора: можно было идти не в лес, а к боярину, к его тиунам и рядовичам, просить у них «купу» — зерна, скотину, «железного товара» для поддержания своего неустойчивого крестьянского хо­зяйства в тяжелую годину недорода, когда не оправды­вались дедовские приметы погоды и не помогали языче­ские заклинания Рожаницы и Даждьбога.