Книга:
ФЕОДАЛЬНЫЙ ЗАМОК XI-XII вв
Замковая гора невелика: ее верхняя площадка имела всего лишь 35 —100 м, и поэтому строения там были расположены довольно тесно, близко друг к другу. Исключительно благоприятные условия археологического исследования позволили проследить основания всех зданий и точно восстановить количество этажей в каждом из них по земляным потолочным засыпкам, рухнувшим вниз во время пожара 1147 г.
Замок был отделен от города сухим рвом, через который был перекинут подъемный мост. Проехав мост и мостовую башню, посетитель замка оказывался в узком проезде между двумя стенами; мощенная бревнами дорога вела вверх к главным воротам крепости, к которой примыкали и обе стены, ограждавшие проезд.
Ворота с двумя башнями имели довольно глубокий тоннель с тремя заслонами, которые должны были преграждать путь врагу. Пройдя ворота, путник оказывался в небольшом дворике, где, очевидно, размещалась стража; отсюда ход вел на стены, здесь же находились помещения с маленькими очагами на возвышениях, для того чтобы мерзнувшие стражники могли около них согреваться. Возле очагов было небольшое подземелье с каменным потолком. Слева от мощеной дороги шел глухой тын, за которым было множество клетей-кладовых для всевозможной «готовизны»: тут были и рыбные склады, и «медуши» для вина и меда с остатками амфор-корчаг, и склады, в которых не осталось никаких следов хранившихся в них продуктов. В глубине «двора стражи» возвышалось самое высокое здание замка — башня («вежа»). Это отдельно стоящее, не связанное с крепостными стенами сооружение являлось как бы вторыми воротами и в то же время могло служить в случае осады последним прибежищем защитников, как донжоны западноевропейских замков. В глубоких подвалах любечского донжона были ямы для хранения
зерна и воды.
Вежа-донжон была средоточием всех путей в замке: только через вежу можно было попасть в хозяйственный район клетей с готовизной; путь к княжескому дворцу лежал тоже только сквозь вежу. Тот, кто жил в этой массивной четырехъярусной башне, видел все, что делается в замке и вне его; он был своеобразным диспетчером и руководил передвижениями людей в замке — без его ведома нельзя было попасть в княжеские хоромы.
Судя по великолепным золотым и серебряным украшениям, спрятанным в подземелье башни, хозяин ее был богатым и знатным боярином. Невольно на память приходят статьи «Русской Правды» об огнищанине,
главном
управителе княжеского хозяйства, жизнь которого ограждена огромным штрафом в
80 гривен (четыре килограмма серебра!). Центральное положение башни в княжьем
дворе олицетворяло место ее владельца в управлении им. Перед огромным
княжеским дворцом за донжоном открывался небольшой парадный двор, на котором
стоял шатер, очевидно, для почетной стражи; здесь же был потайной спуск к
стене, своего рода «водяные ворота».
Дворец представлял собой трехъярусное здание с тремя высокими теремами. Нижний этаж дворца был разделен на множество мелких помещений; здесь помещались печи, жила челядь, хранились запасы. Парадным княжеским был второй этаж с широкой галереей — сенями, где происходили летние пиры, и большой княжеской палатой, украшенной майоликовыми щитами и рогами оленей и туров. Если Любечский съезд князей 1097 г. проходил в замке, то, очевидно, именно в этой палате, где можно было поставить столы примерно на 100 человек.