Книга:
ВЛАДИМИР МОНОМАХ
В оценке исторических лиц очень важно определить не столько их субъективные качества, которые могут дойти до нас в искаженной передаче пристрастных современников, сколько объективное значение их деятельности: шла ли она против течения жизни или, наоборот,
способствовала утверждению намечавшихся новых явлений.
Пожалуй, ни об одном из деятелей Киевской Руси не сохранилось столько ярких воспоминаний, как о Владимире Мономахе. Его вспоминалд и во дворцах и в крестьянских избах спустя много веков. Народ сложил о нем былины как о победителе грозного половецкого хана Тугорткана — Тугарина Змеевича, а из-за одинаковости имен двух Владимиров объединил эти былины со старым циклом киевского эпоса Владимира I.
Когда века феодальной раздробленности и татарского ига сменились неожиданно быстрым расцветом Московского централизованного государства, великий князь Иван III, любивший в политических интересах «ворошить летописцы», обратился к величественной фигуре Владимира Мономаха, возвышавшейся, как и сам Иван, на грани двух эпох.
Неудивительно, что в конце XV в. для московских историков заметнее всего в прошлом Руси была фигура Мономаха, с именем которого они связали легенду о царских регалиях, будто бы полученных Владимиром от императора Византии. «Шапка Мономаха» стала символом русского самодержавия, ею короновались все русские цари вплоть до тяжелого дня ходынской катастрофы, когда венчали ею последнего царя.
При Владимире Мономахе Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть для нее постоянной угрозой. Власть киевского князя простиралась на все земли, заселенные древнерусской народностью. Усобицы мелких князей решительно пресекались тяжелой рукой великого князя. Киев был действительно столицей огромного, крупнейшего в Европе государства.
Понятно поэтому, что в мрачные годы после походов Чингисхана и Батыя, когда русские люди искали утешения в своем величественном прошлом, их взгляды обращались ко времени Владимира Мономаха. «Слово о погибели Русской земли», написанное вскоре после татарского нашествия, идеализирует Киевскую Русь, воспевает Владимира Мономаха и его эпоху. Гигантским полукругом очерчивает поэт границы Руси: от Венгрии к Польше, от Польши к Литве, далее к прибалтийским землям Немецкого ордена, оттуда к Карелии и к «Дышу-щему морю» — Ледовитому океану, оттуда к Волжской Болгарии, буртасам, мордве и удмуртам. Все эти земли с давних пор были подчинены Владимиру Мономаху, Которым половцы детей пугали в колыбели, При ком Литва не лезла из болот, А венгры каменные горы укрепляли Железными воротами, чтоб к ним не въехал, Воюя их, Великий Володимир. Перемешивая правду с вымыслом, поэт считает даже, что византийский император, побаиваясь Мономаха,
Единодушие оценок Владимира II в феодальной письменности, дружинной поэзии и народном былинном эпосе заставляет внимательнее рассмотреть долгую деятельность этого князя.
Владимир Мономах родился в 1053 г., по всей вероятности, в Киеве, где его отец Всеволод, любимый сын Ярослава Мудрого, находился при великом князе, доживавшем свои последние годы.