Книга:
ВЛАДИМИР МОНОМАХ
Нестор, пользуясь большой библиотекой из русских, византийских, болгарских и западнославянских книг, создал яркую картину древней истории Руси на широком фоне всего славянского мира. Он писал о первоначальных поселениях славян в Европе, о славянской колонизации Дуная и Балкан в VI в., о набегах авар и других кочевников.
Нестор начинал повествование о Киевской Руси с построения Киева легендарным князем Кием и рассказывал о постепенном расширении Руси за счет других славянских племен. Вторым переломным моментом он правильно считал IX в., когда действительно создались три крупных славянских государства: Болгарское царство, Великоморавская держава и Киевская Русь. Обо всех' трех державах и писал довольно верно Нестор в обширном введении к летописи.
Сильвестр добавил к введению фантастический рассказ о том, что будто бы еще в I в. н. э. на месте будущего Киева побывал апостол Андрей и предсказал величие этого города.
Мстислав коренным образом переделал введение к летописи Нестора, исходя из политической ситуации своих дней. Он выкинул из старого текста многое, что
было там написано о зарождении государства Руси (об этом можно судить лишь по уцелевшим отрывкам), и взамен всего этого втиснул в летопись тенденциозную легенду о призвании в Новгород князей-варягов — Рюрика и его братьев Синеуса и Трувора, использовав для этой цели распространенные в Северной Европе сказания.
«Братья» Рюрика являются результатом чудовищного недоразумения, происшедшего при переводе скандинавской легенды.
Политический смысл сочинения легенды о добровольном приглашении новгородцами князей заключался в следующем: Владимира Мономаха позвали киевляне после восстания, позвали со стороны и не по праву старшинства (Давыд Черниговский был династически старше Мономаха), а по воле киевского боярства. Легенда о призвании Рюрика точно повторяла эту ситуацию — новгородцы плохо жили без князя: «Не бе в них правды и вста род на род и быша в них усобица и воевати почаша сами на ся». После этого новгородцы решили: «Поищем себе князя, иже бы владел нами и рядил по праву».
Событиям 1113 г., закончившимся призванием князя, придумана хронологически далекая аналогия, которая должна была показать, что будто бы именно так создавалась вообще русская государственность.
В легенде, привнесенной в летопись Мстиславом Владимировичем, есть еще одна сторона, тоже объясняемая злободневными интересами Мономахова княжения: можно вспомнить, как долго, на протяжении целых двух десятилетий, стремился Мономах завоевать симпатии могущественного киевского боярства, считавшего себя вправе распоряжаться судьбой золотого великокняжеского стола. Несколько раз «кияне» обманывали ожидания Мономаха, оставляя его по-прежнему второстепенным переяславским князем. Избрание Мономаха не могло устранить всех коллизий между властным князем и привыкшим к власти боярством. Приезд из Новгорода князя Мстислава, тесно связанного с новгородским боярством и купечеством, несомненно усиливал внутриполитические позиции Мономаха в Киеве. Летопись Нестора, справедливо выдвигавшая с самого начала русской истории на первое место Киев и рисовавшая варягов отрицательными Чертами, летопись, отводившая Новгороду крайне скромное место небольшой северной фактории, не могла понравиться Мстиславу, породнившемуся со всеми варяжскими королевскими домами и проведшему два десятка лет в Новгороде. И Новгород к